Продолжаем публиковать заметки священнослужителя Белгородской митрополии иерея Димитрия Жиляева, дважды приезжавшего в республику Тува для прохождения миссионерского служения в посёлке Тоора-Хем (Тоджинский район). 

Предыдущие записки нетувинского священника 

Лирика

      Короткий январский день погас, а вместе с ним погас и свет – электрический (и хорошо, иначе бы чудесная прогулка, о которой пойдет речь, могла не состояться). До времени сна еще далеко, вот и пришлось встречать восход луны. Перехожу Енисей и, неспеша поднимаюсь на гору. Насколько удивительны ночные  пейзажи при луне! Окружающее пространство воспринимается совершенно иначе, нежели днем. На уровне глаз — остроконечные макушки оцепеневших ёлок, освещенные бледно-розовым светом выплывающего из-за гор ночного светила. Ни шороха – все будто окаменело. Лишь далеко внизу мерцают разрозненные огонечки окошек, доносится редкий лай собак – теплится жизнь среди кажущегося бесконечным зимнего безмолвия.  А луна поднимается все выше и выше – тени становятся контрастнее и снег белее.… И я продолжаю восхождение. Где-то пощупает улицу луч автомобильных фар, прогудит мотор и снова все затихнет. В лунном свете хорошо видны застывшие столбики дыма, воткнутые в снежные шапки домов. Хруст снега под ногами и пар изо рта. Выхожу на вершину. Светлым-светло. Ослепительная лунища и искрящийся снег. Деревня внизу, словно одеялом, укрылась пластами дыма. Растираю в руках листья багульника – и еще долго ощущаю этот своеобразный запах тайги.… Вот лиственница с разноцветными лоскутками, а вон в той ложбине, сейчас укрытой тенью, год назад я бродил… как будто вчера. Неспеша спускаюсь по пушистому сухому снегу. Зимний лес в лунную ночь – сплошная поэзия…. «…Там чудеса, там леший бродит…».

Пушкин о Тодже.

     Великий русский поэт не был в Тодже (по крайней мере, достоверных фактов, подтверждающих обратное, в его биографии мы не находим). Но  Александру Сергеевичу принадлежат удивительно «тоджинские» строки, чуть выше уже упомянутые нами. Да, это вступление к поэме «Руслан и Людмила», известное большинству с детских лет как «У Лукоморья дуб зеленый…».  Посмотрите внимательно  – и вы сами убедитесь:

«…Там чудеса, там леший бродит (скорее всего, медведь-шатун или небритый месяцами в тайге охотник),/ Русалка на ветвях сидит (зимой, в мороз, конечно, они этого не делают);/ Там на неведомых дорожках/ Следы невиданных зверей (приезжим из городов такие дороги точно неведомы, и экзотического зверья в тоджинской тайге хватает – одна кабарга со своими-несвоими страшными клыками чего стоит!); Избушка там на курьих ножках (вероятно, лабаз)/ Стоит без окон, без дверей;/ Там лес и дол видений полны; (про всяких «снежных людей», «хозяев» и самогон уже говорилось) Там о заре прихлынут волны; На брег песчаный и пустой, И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных, И с ними дядька их морской;(вероятно, речь о бригаде  рыболовов-браконьеров с неводом, а может – и о законопослушных рыбаках, имеющих квоты на вылов рыбы)/Там королевич мимоходом Пленяет грозного царя;(похоже, какого-то местечкового криминального авторитета взяли) Там в облаках перед народом /Через леса, через моря Колдун несет богатыря – поэтический образ летящего с группой пожарников вертолета; В темнице там царевна тужит, А серый волк ей верно служит; (ну да – мужики на пожар в тайгу улетели, а жены, как обычно, одни в своих домах, охраняемых собачками, царствовать остались) Там ступа с Бабою-Ягой /Идет, бредет сама собой; (про местный женский алкоголизм)/ Там царь Кощей над златом чахнет; старатель втихаря золотишка намыл, но боится его сбыть. Там русский дух… там Русью пахнет! А это – ключевые слова. Так что — может, все-таки был Пушкин в Тодже? Или, классик — он на то и классик, что нашел меткий, универсальный образ русской природы

Тоджинская аномалия

 Тоджа в целом и Тоора-Хем в частности – место уникальное не только в плане природного ландшафта, но и в плане жизненного уклада местных обитателей и их психологии. Вполне вероятно, что это связано с какой-то магнитной аномалией (ведь в здешних недрах фантастическое содержание драгметаллов.), с особой намагниченностью, или наоборот – размагниченностью. Причем, эта размагниченность  отражается и на бытовом уровне.  Здесь очень тяжело что-то планировать и прогнозировать, так как вероятность того, что все будет протекать и получится как запланировал – очень мала (стремится к нулю).  – слишком много вдруг  возникает «если» и «но», причем «подводные камни» вылезут там, где их существование даже теоретически предположить было невозможно.  Возникающие события и обстоятельства происходят по принципу броуновского движения. Но вовсе не значит, что это плохо.  Да, к этому непросто привыкнуть, но, может быть, как раз тут и кроется секрет тоджинской неповторимости и притягательности? Характерная особенность здешней жизни — полная независимость – когда от тебя ничего не зависит, и очень важно вовремя это понять, чтобы не растратить понапрасну энергию и от изнеможения не впасть в уныние. Реально от нас зависим лишь наш личный внутренний мир, а внешний…. Да надо просто жить, радоваться, что-то делать,- а там уже как будет получаться…. Короче, Тоджа — прекрасное место для стяжания смирения. Но, повторяю, остерегайся уныния. А вот когда перестанешь истерить и махнешь рукой – сразу жизнь наладится. Вот такой рецепт.

Сахарница

 Умер старый хозяин и дом опустел, что смогли, потащили соседи:
От корыта до мелочной снеди — мельтешение суетных тел.
На столбе у распятых ворот, продуваемых люто и насквозь,
Без людского участья, без ласки пригорюнился сгорбленный кот.   (В.П. Жиляев)

     Так всё примерно и было, когда довелось вселиться в дом, снимаемый в аренду для прихода. И даже кот (вернее кошка) «в наследство» досталась. С ней мы потом еще долго общий язык найти не могли – по причине её страстной любви к подпольной жизни. Подпольной – в буквальном смысле, так как каждый раз при моем появлении в доме она пулей заскакивала под пол в специальное отверстие в полу и оттуда истошно мяучила, временами выкатывая из темноты пятикопеечные глазищи. Причем, она чувствовала себя там настолько комфортно, что, похоже, забыла какого цвета снег и как он пахнет, зато я ее запах обонял вполне, т.к. нужду она справляла там же – в подполье…. По всей видимости (особенно по видимости ее специфической морды), детство у животины было тяжелое и ее в последствии слишком баловали и жалели, забывая, что жалость – как лекарство: в больших дозах вредно). Но да речь то вовсе не о ней.

       Наводя порядок в доме и во дворе, осуществляя ревизию и «инвентаризацию» вверенного  мнеимущества, оставшегося от прежних хозяев, исследуя сырые подвалы, захламленные чердаки и пыльные закутки многочисленных сараев и сарайчиков, вот к какому выводу я пришел: люди таежные и «степняки» Центральной России – обладают одними и теми же творческими способностями к ремеслу и рукомеслу. Мало того – это одни и те же люди – русские умельцы и смекальцы, способные адаптироваться к любым внешним условиям, будь то широкие степи или высокие горы, морское побережье или дремучая тайга, белое заполярье или знойный юг.  Но всё же особенности быта в той или иной местности и обстановке накладывают свой неповторимый отпечаток на состав и ассортимент житейского скарба человеческих жилищ. Данная научная работа как раз и ставит своей целью  проведение глубокого сравнительного анализа  и выявление существенных различий в составе житейского «хлама» жителей различных регионов России, различий, обусловленных особенностями среды обитания и сферой человеческой деятельности. Для примера сравним материальные проявления сельского быта Тайги и Черноземья. Итак, в Средней России неотъемлемая составная часть содержимого деревенских чердаков и сараев – сухие кукурузные кочерыжки (початки), кизяки, сушеные-пересушенные  яблоки и вишни (сушки), куриные перья, «веники» из укропа и пучки-связки чеснока, мешочки с фасолью, луковая шелуха, горшки, куски мела и известка для побелки хат, старые ульи, рамки и прочий пчеловодческий инвентарь. И всё это глиняной пылью и соломой присыпано.  Даже осиные гнезда под кривыми балками, побитыми древоточцами,  не такие как в тайге. Деревянные бочки, мешки с тряпьем и обувью есть и там и там, но «модельный ряд» последних различается: если в юго-западной России на чердаках больше задубевших кожаных сандалий, потрескавшихся резиновых сапог и калош, и даже лапти еще встречаются, то тут – поеденные молью валенки и меховые унты (потертые кирзовые сапоги есть всюду). Да и «тряпье» таежное несколько иное: старые овчины, брезентовые куртки и плащи, меховые рукавицы (шубенки). Вместо укропа – березовые веники, багульник и другая таежная растительность, шкуры всевозможных зверей: собак, белок, лосей…, берестяные туески (смотри СЛОВАРЬ). Обязательно широкие лыжи, подбитые камусом (оленьими шкурами), горы всевозможных котелков – от фабричных до самоделок из консервных банок, капканы и … патроны – самых различных калибров, но чаще всего – «тозовские» (последние, иной раз вообще – как тараканы: и из под плинтусов торчат, и на подоконниках, и в коробках со ржавыми гвоздями и заклепками, и на кухне — в сахарнице  вперемешку с карамельками….  Справедливости ради надо сказать – в Центральной России этого «добра» раньше тоже хватало, но теперь «разоружили»).  Зато «на западе» много еще встречается и в быту используется военного «металлолома»: кто в сарае башню от танка под ёмкость для хранения зерна от мышей приспособил, у кого фрагмент авиационного крыла – загородка от курей, кто-то штыком от «трехлинейки» свиней колет…. – В тайге такое встречается реже. А еще – в каждом доме обычно имеется коробочка с пуговицами – мамиными и даже еще бабушкиными! – В ней среди пуговиц, наперстков, булавок, советских монеток самые неожиданные «сокровища» попадаются. Естественно, есть такие коробочки и в тоджинских домах, но даже пуговицы в них какие-то другие, с символикой лесоохраны. Естественно — тут же упомянутые вездесущие малокалиберные «тараканы» обнаруживаются, капсюля, свинцовая дробь. Даже инструмент в сараях – вроде и тот же, да всё же какой-то не такой – старательский: кирки, лопаты специфические.… И на ВСЁМ, даже покрытом пылью,- запах ТАЙГИ!

    А с другой стороны, и так всё понятно: «там» — крестьяне земледельцы, «тут» — охотники-промысловики. При этом – одни и те же люди – вольное казачье, расселившееся по необъятным просторам в поисках свободной жизни, на пути к которой готовое претерпевать любые невзгоды и лишения. Собственно, эти лишения как в горниле и выплавили национальную особенность русских людей – нигде не пропадать! Вот такой  сенсационный  и несколько пафосный вывод (как и подобает серьёзной научной статье). А что подвигло на столь глубокие размышления? Да выше упомянутый эпизод с обнаружением  в сахарнице горсти карамелек и «мелкашечных» патронов.

Мысли

… В свете евангельских слов «от избытка сердца глаголют уста» получается, что песня – это индикатор души. То есть, какие песни и о чем поет человек (народ), то у него и на душе, тем и наполнено его сердце. О чем сегодняшние песни? Что мы слушаем и поем

    На чем держится «культура»? – Где как, а в тайге, уж точно, она держится и теплится на дровах!

     На исповеди иной раз человек так приоткрывает свою душу, что даже от беглого взгляда в неё становится жутко и страшно – насколько мы люди немощны и уязвимы для греха! Духовного иммунитета у нас практически нет. И за себя становится страшно: если где-то в чем-то еще не согрешил, так лишь по милости Божьей, а ни как не по силе СВОЕЙ воли. Собственно, о трагизме ситуации ещё апостол Павел сказал: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. … Бедный я человек!» (Рим. 7, 19-24). Но осознание слабости отрезвляет…. В общем, на духовном фронте – работы не початый край.

Мифы и легенды (о  плотах и загадочных бронзовых котлах)

     Из рассказа таежного охотника, который сам не видел, но ему рассказывали и даже приблизительное место на карте показывали: « Котел этот метра три в диаметре. Ножом поскреб – чистая медь. Стоит, прикрепленный тремя цепями-растяжками к плоту – окаменевшие бревна плота метров по пятьдесят. И место, вроде, примечательное – под скалой, озерцо рядом…. В другой раз фотоаппарат  с собою взял – думал, сфотографировать, но поднялась пурга, заблудился и сбился с пути, как, кажется, километров на пятнадцать»…. Потом собачка  у него оборвался с обрыва и разбился (собачка – слово мужского рода – особенность местного произношения), после чего оставил все попытки поиска, а в дальнейшем даже при разговорах, как только касались этой темы, замолкал и «уходил в себя».… Другие женщины говорили, что они еще девчатами даже купались в этом (или таком?) котле. Другой охотник рассказывал про котел, в котором уже лесина (лиственница) выросла…

    А вот рассказ тоджинки, сызмальства росшей среди оленеводов и кочевавшей с ними по всем их стоянкам: «Не было горы, на которой бы не ступала моя маленькая ножка. Мне было меньше 2-х лет, когда мы на одной из стоянок играли с детьми на одной горе… Старшие девочки говорили, что вот «это и есть тот плот»…. Показывали посуду и механизмы…
А в моей памяти это сохранилось, как древние каменные руины. Хоть я и хотела разглядеть или переспросить — в силу возраста не могла….
Помню формы похожие на древние заросшие мхом развалины. Бревна диаметром дважды больше меня, что- то похожее на котлы и весла.
Мама говорит, что ее сестра тоже играла в таких руинах…..Я помню разговоры стариков, что этот плот остался с тех пор, когда вода затопила всю землю…. Мама говорит, что он (плот) – не единственный. В других регионах тоже есть. Научным работникам об этом известно, но найти они ковчег не могут… Горы скрывают его… Ибо ЕМУ угодно, видно, чтобы о нем не узнали….». 

О коровах и других «домашних» животных

     После привычных картин сельского быта Средней полосы России, уклад жизни таежного КРС, его автономность и кажущаяся бесхозность  просто поражают – на Тодже коровы без всяких пастухов бомжуют круглый год – и в зной, и в стужу. (В принципе, подобное явление можно наблюдать и в некоторых других регионах страны, например на Кавказе — в Абхазии загорелые коровенки трутся о пальмы, потрошат мусорные контейнеры в поисках арбузных корок, бродят по галечным пляжам среди плавящихся под солнцем курортников и утоляют жажду морской водой. «Домой» приходят лишь на дойку; аналогичный образ жизни ведут  коровы и свиньи в долине горной реки Шахе, что под Сочи, где в 1905 году крестьянин Иуда Кошман начал выращивать самый северный в мире чай, сегодня известный нам под маркой «Краснодарский»).  Но там – вечное лето, где трава зеленеет круглый год, и гнущиеся под тяжестью снега пальмы – событие крайне неординарное….  А тут — стоит коровка или лошаденка среди заснеженной степи, копытом снег разгребает и что-то щиплет, а на спине шапка снежная.…И ведь нельзя сказать, что они какие-то особенные морозостойкие потомки мамонтов (хотя меховой «утеплитель» у большинства прослеживается) — практически такие же коровы, что и в Центральной России  (после Войны, когда почти весь скот Тува отправила для нужд фронта, восстановление поголовья осуществлялось за счет украинских пород  – вполне теплолюбивых). В поселках, где живут русские, некоторые коровы еще имеют какую-то прописку — зимой топчут снег в огороде, даже стайки (хлев) имеются. Впрочем, туда они заходят крайне редко. Но в целом, тоджинские коровы – беспризорники: шатаются где попало, бредут куда вздумают, творят что хотят. И управы на них нет, ведь сколько раз приходилось выслушывать жалобы: приходит утром на службу прихожанка – заплаканная. …Всё уже ясно и без слов — опять, небось, коровы  похулиганили? – Так и есть: «проснулась утром, гляжу – а огород  съеден: свеколка, морковка… — всё сожрали и грядки все перетоптали… (надо понимать, какой отрадой и утешением является грядка для жителей зоны рискованного земледелия, с какой заботой она возделывается и какие надежды на нее возлагаются!) Представьте картину: раннее утро. Вдоль деревянного забора «гуськом» идут коровы, тычась мордой в каждую калитку и рогами надежность засовов проверяя: не поддается – идем к следующей.… Поддела рогом, мотнула головой – и пожалуйста, заходи! Мигом вся банда уже на огороде – без лишнего шума и толкотни стригут сочную деликатесную зелень (причем иной раз и с собачками как-то договариваются, что те на них не лают!) «А одна – безрогая – знаете батюшка? (да знаю, конечно – кто же её не знает! – у неё даже физиономия особенная, совсем не типичная) Да, она самая… (далее следует ненормативная лексика). Так она … (опять та же лексика) приспособилась языком за колечки дергать и ловчее рогатых калитки открывает!» (я никогда и не сомневался в умственных способностях этих животных). А сколько раз, бывало, сам становился «жертвой» этих парнокопытных: идешь ночью  по улице и буквально лоб в лоб с таким «чудом» сталкиваешься: стоит посреди дороги во тьме – жуть наводит…- и как тут адреналина не хватанешь…

СЛОВАРЬ

Дрова шают – то есть медленно горят, тлеют.
Дуплянка – скворечник из пня.

«Тозовка» — малокалиберная винтовка ТОЗ (она же «мелкашка»)
Путик – тропинка или маршрут, на котором охотники расставляют капканы
Маралуха – самка марала (дикого оленя). Разговор с местным охотником: «На охоту ходил? — Да, ходил. – Кого убил?  Да эту…как ее…, ну… — жену марала».
Финишная прямая – участок дороги перед въездом в Ырбан. Построенный в конце 60-ых московскими дорожниками, поражает своей монотонной прямолинейностью, весьма не свойственной таежным краям. Человек издревле старался гармонично вписывать свою деятельность в окружающий природный ландшафт: подбоченившиеся бревенчатые избенки с замшелыми крышами и кособокие уютные баньки, строившиеся без «отвесов» и «уровней», живописные дощатые заборы с удивительной пластикой линий, повторяющих  особенности рельефа местности и силуэты горных хребтов. Соответственно, и дороги протаптывали «со вкусом», беря за образец естественную (а потому и гармоничную) линию русла реки Тоора-Хем со всеми ее немыслимыми изворотами! И тут вдруг почти пятикилометровый прямолинейный, однообразный и потому кажущийся нескончаемым монотонный коридор, напрямую – как по линейке, прорубленный в лесу…. Конечно, Ленинградский проспект в Москве смотрится мощно и эффектно, особенно в окружении имперской архитектуры «сталинских высоток».  Но на Тодже, после увлекательной езды по извилистой лесной дороге среди ёлок и берез, нагромождений хамсаринского льда и прочего разнообразия, московские замашки вносят диссонанс и вызывают удручающее впечатление….
Кукушка – термин из профессиональной лексики пожарников. Раньше обнаружение лесных пожаров, оповещение о них и наблюдение за ними осуществлялось посредством авиации. Теперь, когда авиации практически не осталось, ее функцию выполняют «кукушки».  Сидит такой человек где-нибудь на горе день и ночь под деревцем, трескает тушенку да сухари и наблюдает за поведением пожара, и в случае угрозы  своевременно поднимает панику. (Ведь это гораздо дешевле, чем заправлять топливом самолеты).
Карчеход – (термин из тувинской газетной статьи) – (от слова карч, коряга)- явление, аналогичное ледоходу, только вместо льдин – коряги. Карчеход крайне затрудняет и делает рискованным движение на лодках и катерах по реке.
Зарод – стог сена, скирда.
Паут – овод, слепень.
Ток, глухариный ток – место в лесу, где весною собираются глухари и устраивают затейливые брачные танцы – токуют: поют песни, топырят крылья и топчутся кругами с важным и гордым видом.  Но сказать «токуют» можно и о людях, например: Взяли «чебурашку» (см. ниже) и токуют на берегу.
Чебурашка – он же фунфырик – пузырек со спиртосодержащей жидкостью, произведенный обычно где-нибудь в Дагестане или на Ставрополье, но обнаруживающийся даже в самых отдаленных уголках страны. Продается в аптеках и магазинах якобы как лекарственное («Боярышник») или косметическое («Лосьон для лица») средство, но своим прямым назначением имеет УНИЧТОЖЕНИЕ народов России, при этом формально не является алкогольной продукцией и не облагается акцизными сборами – гениально!
Туесок – многофункциональный берестяной сосуд. Практически во всем мире и во все времена, пока не появились стеклянные трехлитровые банки и пластиковые полтора литровые бутылки, люди пользовались преимущественно глиняной посудой. Поэтому на черепках базируется вся археология, где анализ керамики (структура, фактура, орнамент и т.д.) – основной метод датировки той или иной древней культуры, ее соотношения с другими. Но если в Центральной России битые горшки, крынки, глэчики, тарелки и фрагменты прочей кухонной утвари составляют основу культурного слоя практически любого населенного  пункта и в изобилии встречаются на распаханных огородах, в промоинах ручьев и по осыпям оврагов, то на Тодже керамики нет. И все дело, оказывается, в туесках. Люди здесь успешно заменили глину берестой, тем самым полностью разоружив археологическую науку. Вот так!